Побег из Рая - Владимир Горбань

Зоя Петровна, заведующая детским садиком, женщина крупная, объемистая, с лихой прической на голове, пересчитывала на кухне конфеты, печенье и пряники. Она многократно перекладывала их из одной банной шайки в другую. В ее пролетарском мозгу единовременно решались две глобальные задачи. Как поделить поровну детские подарки и как при этом умыкнуть часть сладостей для своих домашних и производственных нужд. То есть, как часть выкроенных конфет забрать домой, а часть употребить с воспитательницами за праздничным чайным столом после концерта.

– Петровна! – раздался вдруг почти истерический крик на пороге кухни. Это без всяких оговоренных опознавательных стуков в дверь ворвалась Мария Степановна, воспитательница старшей группы, женщина, упитанная на казенных харчах, неповоротливая, но громогласная. – У нас ЧП!

Зою Петровну, застигнутую врасплох, чуть кондратий не хватил. Ноги и руки у нее сделались ватными, по спине побежал холодный пот, голос задребезжал, как у старухи:

– Как?.. Что?.. Какое ЧП?

– Владимир Васильевич, гармонист наш, в дупель пьяный! Лежит в подсобке и лыка не вяжет. Где он только берет эту водку? Я же все его нычки и заначки заранее проверила!

– Фух, – тяжело выдохнула Зоя Петровна. – Ты меня так не пугай, Мария. У меня прямо сердце из груди выскочило. Я – то уж подумала, ревизию на нас накликали, – заведующая быстро мелко – мелко перекрестилась. – А это – беда малая. Первый раз что – ли? Я его сейчас, подлеца махрового, быстро в нужные чувства приведу!

– Так праздник же какой ответственный сегодня! Вот я и перепугалась. Сам парторг прибудет! И еще кто – то важный из райкома партии. Сразу решила вам доложить. Как бы нам не опростоволоситься, Зоя Петровна!

– А это уж не твоя забота, Мария. Молодец, что держишься начеку, хвалю. Но антимонии мне тут не разводи! У меня от твоего крику чуть геморрой не вылез!

Хитрая она была, Зоя Петровна, изворотливая. Дружбу нужную и выгодную с начальством умело водила. Знала свой шесток, где следовало, могла прогнуться, и всегда понимала, кому можно безбоязненно зубы показывать. Такие руководители в Советском Союзе всюду были в цене. Они с успехом могли и детским садиком заведовать, и сельским советом управлять, и профкомом на швейной фабрике. И даже в горсовете заседать. Преданность их делу партии и идеалам социализма была фальшивой как рисованный червонец. Личная преданность начальнику была священной, как любовь самурая к цветущей сакуре у подножия Фудзиямы.

В положенное время в актовом зале, празднично украшенном красными флагами, портретами Ленина и членов Политбюро во главе с дорогим и любимым Леонидом Ильичем Брежневым, а также разноцветными гирляндами и воздушными шариками бледно ядовитого цвета, собрались дети старших групп, родители, представители общественности и по разнарядке уважаемые гости. Особенно подозрительно смотрелись воздушные шарики явно не революционной окраски, по форме напоминавшие маленькие дирижабли, развешанные на протянутой под потолком рыболовной леске. Просто Зоя Петровна вовремя не подсуетилась, и не запаслась нужным реквизитом, который перед праздником ушел в магазинах на «ура». Сметливая заведующая, однако, отправила завхоза в аптеку, откуда он и привез три десятка очень дефицитных резиновых изделий. Предварительно выпив стакан водки для дезинфекции губ, он долго брезгливо плевался, прежде чем надул эти изделия до предельно возможных размеров.

Не доставало для полного сходства с любимым праздником всей ребятни лишь новогодней елки и деда Мороза со Снегурочкой. Впрочем, все детские праздники были похожими по сценарию и проходили в подобных революционно – патриотических декорациях.

Родители расселись по скамейкам, расположенным по периметру комнаты, как обычно ждали полчаса, а то и больше шишку из райкома партии. Наконец он появился в сопровождении парторга. Молодой парень в цивильном костюме с приколотым алым бантом на лацкане пиджака. С холодными и хитрыми глазами образцового карьериста. То ли он был еще инструктором райкома партии, то ли уже заведующим каким – то отделом, но вел себя важно, перегаром от него не несло, молодой человек источал запах хорошего одеколона. И перемещался он чопорной походкой, как породистый рысак, важно ступая по чистому полу отдраенным до блеска копытом. А вот пожилой седовласый парторг, прошедший все войну пехотным солдатом, уже был навеселе, передвигался в развалку, шутил невпопад и готов был трепать за вихры любого, попавшего под руку пацаненка.

Наконец заиграла пластинка с гимном Советского Союза. Черная пластинка с ярко – красным кружочком в центре, заезженная до предела. Пафосные звуки оркестра Александрова дополнялись изрядным шипением, а в самых торжественных местах еще и скрипами и каким – то орлиным клекотом, придающими музыке откровенный пародийный характер.

Все встали со своих мест, вытянулись как по команде «смирно» и сделали торжественные, то есть каменные лица, выражавшие то ли невероятную преданность ленинским идеалам, то ли откровенно наплевательское отношение к ним.

Первым поздравительное слово держал, как и полагалось в таких случаях, ответственный работник райкома партии. Он вышел на середину зала, достал из внутреннего кармана пиджака несколько листочков бумаги, прокашлялся и хорошо поставленным голосом стал читать текст.

– Дорогие товарищи! Сегодня наша страна в едином душевном порыве встречает величайший праздник всего прогрессивного человечества – столетие Владимира Ильича Ленина, основателя первого в мире социалистического государства, идейного вдохновителя и вождя Великой Октябрьской социалистической революции, которая впервые во всемирной истории раскрепостила пролетариат и беднейшее крестьянство. Как заявил дорогой Леонид Ильич Брежнев, гениальный вождь советского народа и генеральный секретарь нашей партии в своем докладе на XXIII съезде КПСС…

– Как складно говорит, – с неприкрытым восторгом прошептала мама Сережи Сотникова маме Люды Почиваловой, – Не знаешь ты, чей он? Никак приезжий?

– Да что ты, это же сын Марии Васильевны Федотовой, председателя сельсовета из Чугунки. Витька Федотов.

– Витька Федотов? Мимо бы прошла и не узнала! Как вырос – то. А ведь совсем еще недавно с колхозными пацанами собак по деревне гонял. Ишь ты, какой важный стал. Сразу видно, деловой, далеко пойдет!

– Далеко, это точно. Он женат на дочке секретаря Саратовского горкома партии! Свадьбу недавно сыграли, тесть им квартиру двухкомнатную подарил…

– Да ты что!

– А ты думала…

Читал свою речь Федотов недолго. Видно, в этот день уже не в первый раз ему пришлось держать речь. Слушали его в половину уха, больше делая вид. Пропагандой, которая велась всюду и постоянно, все были напичканы до отвала.

– Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза! Вперед к победе коммунистического труда! – закончил оратор свое выступление.

В зале раздались продолжительные аплодисменты.

Следом слово было предоставлено Илье Кузьмичу Козодаеву, старому большевику, участнику и герою Гражданской войны, и, как он сам уверял, большому другу Василия Ивановича Чапаева, у которого он управлял конями в персональной тачанке. Во всяком случае, на всех революционных праздниках он неизменно появлялся в старых кавалерийских шароварах. Также Илье Кузьмичу приписывали знакомство с самим Владимиром Ильичем Лениным. Якобы именно они вместе несли то знаменитое бревно на первом коммунистическом субботнике в Москве. Никто из компетентных товарищей, конечно, не проверял показания старого большевика, который давно уже, похоже, тронулся умом от собственной важности. А односельчане так, посмеивались беззлобно.

Илья Кузьмич говорил без бумажки, ибо совсем был слаб глазами:

– Товарищи, мы с Василием Ивановичем Чапаевым, тудыт его в качель, завоевали вам советскую власть! Берегите ее, товарищи, пуще, тудыт его в качель, зеницы ока! – он грозно погрозил пальцем в сторону испуганных детей. – А то, не ровен час, тудыт его в качель, белая гадина поднимет голову и учинит контрреволюцию! Мы с Ильичем, тудыт его в качель, не просто так бревнышко – то перли. Мы, тудыт его в качель, о вас, засранцы, всю дорогу думали. Как жизнь вам, тудыт его в качель, райскую построить… Профукаете вы все наши великие завоевания! Ой, чую, профукаете!

Говорил Илья Кузьмич зло и напористо, размахивая в стороны сухощавыми кулаками. Кто – то из детей не выдержал угроз и громко заплакал. Слизняка быстро удалили из зала.

– Нет таких крепостей, товарищи, тудыт его в качель, которых не смогли бы взять большевики! Да здравствует Владимир Ильич Ленин! Да здравствует Коммунистическая партия Советского Союза! Да здравствует, тудыт его в качель, коммунизм!